Мы с Алиной вышли погулять как обычно. Просто пройтись, поговорить о том, о сем, не затрагивая никаких опасных тем – вот такая программа. Думаю, что она меня оберегала, никогда не позволяя говорить о своих чувствах, чтобы я не мог дать ей повода в очередной раз меня отшить. Говорили мы обо всем. Сперва проблемы в университете или на работе, потом кое-какие соображения насчет своего будущего, дела семьи, сперва ее, потом и моей.
Алина умела рассказывать так увлеченно, что когда ее слушал, у меня на лице невольно появлялась улыбка. Я улыбался как дурак, а она рассказывала о своей работе по социологии, о том, какая мерзкая погода в Питере, о метро и ужасных таксистах. Так мы и бродили по вечернему городу, изредка садясь на скамейку, чтобы выкурить по сигарете. Она не позволяла мне пригласить ее в бар, даже на чашку чая, всегда платила за себя, если мы покупали что-то на прогулке. Не знаю, догадывалась ли она, что у меня практически не бывает денег, но, наверное, догадывалась по тому, как я редко менял обувь или одежду, и может потому не принимала подобных подарков. Мелочь конечно, но купить ей пачку сигарет или минералки я всегда был вполне способен. А так, я всегда дарил ей только свои картины. Впрочем, тут я был на коне – мои работы ей нравились, а я был так рад стараться, и ночами сидел над каждой почеркушкой, чтобы доставить ей удовольствие. Конечно я не мог ни на что рассчитывать, и даже не думал об этом, но видеть, как она улыбается – это была настоящая награда. А Алина то ли не видела, то ли делала вид что не видит как я рад, когда ей нравится рисунок, и как я злился и напрягался когда она упоминала о своем молодом человеке.
И ни разу, никогда мы не ходили с ней никуда, кроме этих тихих двориков в районе, где мы оба жили, пока она не уехала учиться. Но сегодня был особый вечер, и не потому, что я наконец сдал заказ и получил вознаграждение, — денег я бы и так нашел, одолжил бы на худой конец, — а потому, что у меня созрел план. На улице моросил дождь. Особенно холодно не было, но это было не существенно. Куда больше меня радовало то, что все скамейки сейчас были мокрые и естественно мы не могли, как обычно, присесть во дворе покурить. Это, кстати, и подсказало мне одну интересную идею.
— Мне надо с тобой кое-чем поделиться, — сказал я.
Алина посмотрела на меня очень внимательно, видно готовясь в очередной раз меня оборвать, если я начну говорить об отношениях.
— Что-то случилось? – Осторожно спросила она.
— Ничего серьезного, просто мне очень нужен совет. Дело-то серьезное, а у меня не так много друзей, которым я так доверяю как тебе. Я бы с мамой поговорил, но она сейчас немного приболела, да и на работе у нее не сладко, я тебе рассказывал.
— Ладно, — Алина, кажется, успокоилась. – Рассказывай.
— Давай где-нибудь присядем. История долгая, а мне очень важно, чтобы ты что-то посоветовала.
— Везде мокро, может, по пути расскажешь?
— Ладно, — я нехотя согласился. – Я как-то познакомился с одной девушкой…
Алина улыбнулась. Она, наверное, и правда ждала, когда я переключусь с нее на новый объект обожания. Вот за это я ее наверное любил и уважал больше всего – она была очень деликатна по отношению ко мне, и даже в тот единственный на моей памяти раз, когда она судя по всему забылась и позволила мне себя обнять и даже шепнула мне на ухо что-то про нежность, она вовремя спохватилась. Алина прекрасно понимала, как и я позже, что если бы мы тогда позволили себе что-то, меня этот момент преследовал бы всю жизнь. Это – что-то вроде бутерброда, который позволили укусить, но не дали доесть очень голодному человеку, только в сотню раз хуже.
Итак, она была рада слышать, что я кого-то там встретил. А я с упоением заливал про девушку, с которой познакомился уже давно (по моим меркам, сказал я, не уточняя сроков, и Алина решила, что это было сразу после ее последнего отъезда на учебу), и которая мне очень-очень нравится. Мы прошли по длинной кривой улочке, которая вывела нас к проспекту. Поток моего красноречия был прерван начавшимся дождем, но Алина его словно не заметила.
— Сейчас, где-нибудь укроемся, — сказала она, — давай, рассказывай дальше.
И мы пошли дальше вдоль закрытых магазинов, под светом фонарей, отражавшемся в мокром асфальте. Свежий воздух носился ветерками по проспекту, а мы шли и шли, и она слушала меня с такой же улыбкой, которая появлялась у меня на лице, когда говорила она.
— Вот неплохое место, — я указал на ресторанчик у дороги. – Там подают горячий шоколад, как ты любишь.
— Да-да, сойдет, — Алина взяла меня под руку, и прямо-таки потащила внутрь, — но ты отвлекся, давай, рассказывай дальше.
Я продолжил. Я заливал все активнее, рассказывая про девушку, которая в моих трелях уже превратилась не то в ангела, не то в идеал творения художников. Мы перекусили, выпили чаю, и шоколада. Нам подали ее любимый десерт, а поток моего красноречия начал истекать, и я сообразил, что надо действовать быстрее. Я подозвал официанта и расплатился, не требуя счета, хотя это конечно было намного дороже, это было не важно, главное, чтобы не платила Алина. Плеер и кроссовки куплю со следующего заказа, в конце концов, она не так часто бывает на родине, чтобы упускать шанс из-за денег. Мы вышли, а дождь уже прекратился. Я как раз дошел в своем рассказе до того места, где мы с моей воображаемой пассией поссорились.
— Вот тут-то и проблема. – Сообщил я, изображая грусть.
— Ну и что же ты натворил, — спросила Алина, готовясь давать советы.
— Я ее обманул. И теперь ума не приложу, что сделать, чтобы она меня простила.
— Ну, и что ты ей сказал, — она с нетерпением смотрела мне в глаза.
— Дело в том, что я рассказал ей совершенно бредовую историю о том, что встретил другую, а пока она слушала, я таки заманил ее в ресторан, что пытаюсь сделать уже два года, угостил ужином и любимым десертом, и даже горячим шоколадом, а она думала, что я хочу просто попросить у нее совета.
Пока я говорил, Алина менялась в лице. Удивление и ярость в ее глазах меня перепугали. Она попыталась что-то сказать, но слова растворились в негодовании. Алина смотрела мне в глаза, а я искал слова, чтобы объясниться, надеялся успокоить ее, чтобы она хоть на утро простила меня, или в следующий раз, когда приедет. Она снова попыталась что-то сказать, и я опустил глаза.
Алина выдохнула. Я посмотрел на нее и обомлел — она улыбалась, в ее глазах светился восторг.
— Подлец, даже обидеться на тебя не могу!
— Прости, я просто хотел тебя порадовать.
— А ты все это время про меня рассказывал?
— Да.
Тут произошло то, чего я точно не ожидал. Алина поднялась на цыпочки, и поцеловала меня крепко-крепко, так что сердце сжалось в груди, я задрожал, обняв ее, и уткнулся ей в плечо.
— Это тебе за идею, — прошептала Алина. – Только больше все-таки не делай так.
— Не буду, — обещал я.
И ждать ничего не буду, подумал я, и надеяться не стоит. Сейчас я победил, но это только один раз, первый и последний. Зато какой…
Мы гуляли дальше, и я старался не думать о плохом. Это приключение станет моим лекарством от грусти. Куда приятнее думать о том, что ты сделал, чем о том, чего не сделал, что бы там кто не говорил.
Фонари светили нам в спину, а где-то на горизонте из облаков показалась луна.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>